хочется крушить все в мелкую щепку.
Врач уводит взгляд.
— Сколько?! — рычу, вскакивая со стула, и хватая его за грудки. — Два миллиона. — выдает обреченно: — Я взял два миллиона за то, что визит этого человека останется в тайне, за то, что я ничего не спрошу. За то, что я как будто ничего не видел. И за то, что сделаю Вам липовый тест.
Жизнь Мии стоит два миллиона или это стоимость моей жизни?
— Я говорю Вам, потому что Вы, действительно, не отец девочки. Именно я отправил Вам конверт с тестом пятилетней давности, где опровергается этот факт. Надеялся, что Вас это натолкнет на сомнения и…Тогда, несмотря на то, что мне заткнули рот, я все же сделал его. Если помните, у Вас брали кровь, Вы ведь тоже не были уверены.
Какой-то идиотский смех прорывается наружу, и отпускаю его, вставая спиной и поворачиваюсь к окну.
— Знаете… — сейчас хочется это сказать, наверное потому что больше не кому говорить: — Я совершил страшную ошибку в своей жизни. — оборачиваюсь, смотря на него и видя в его глазах раскаяние: — Настолько страшную, что теперь не знаю, как дышу.
— Артур Алекс…
— Сказать к чему привела эта ошибка, и Ваше молчание?
Он снова смотрит в стол, нервно перебирая руками бумажки.
— К тому, что я даже не увидел своего настоящего ребенка! — едва сдерживаюсь, сжимая зубы: — Он просто не смог родиться от всего этого гребанного ужаса! — последнее выходит рыком.
Врач застыв, не двигается.
— Всегда есть решение…но вы тоже сделали неверный выбор. — разгон от сумасшествия до холодного спокойствия секунда: — Теперь у этой малышки вся жизнь пойдет под откос. И мне плевать, деньги, операция, что бы ни было…раскаяние сейчас — это идиотская попытка очистить совесть на старости лет… Да только так не бывает. — взгляд становится жестким: — Вашей клинике конец.
— Я знаю. — кивает он: — Мне жаль, Артур Александ…
— Нет. Вам не жаль, иначе бы вы поступили, как подобает человеку и рассказали обо всем в тот день. — чеканю металлом: — Кровь у посетителя брали? — прищуриваюсь.
— Нет. — мотает головой как болванчик.
— Мой адвокат свяжется с Вами. Советую писать чистосердечное, иначе срок будет максимально возможным.
Выхожу из кабинета, и пусть было ожидаемо, что она не моя дочь, когда не увидел и сотой доли процента отцовства в тесте. Но, что действительно удивило, так это "дружище", который был здесь раньше “отца”.
— Макс, езжай к Абрамову. — набираю единственного человека, который в курсе всего.
— Окей. Что-то нужно?
— Да, возьмем у него немного крови. — слова высекают сами собой.
Не могу сказать, эта кровожадная ярость была всегда со мной или появилась только в свете последних событий. Но я прямо чувствую, как расшатана собственная психика.
И нет того человека, кто смог бы добавить немного баланса.
Садясь в автомобиль снова фантазирую, как она там…
Хочется верить, что перестала плакать. Те душераздирающие слезы и фактически побег к самолету так и стоят перед глазами, каждую, черт возьми, секунду.
Что делает? Согласилась ли на новый проект?
Мне показался масштабным и стоящим.
Конференция была еще перед тем, как она улетела. Учитывая, что им только плюс от зарубежных спонсоров, собственно, есть один, чье имя строго не разглашается. И у которого всего одно условие — Никандрова Вероника — тот хореограф, которого спонсор согласует.
Всегда есть вероятность, что она узнает, но я все же надеюсь, что сильно позже, даже если и всплывет. Гонорар у нее достойный, шоу планируется продавать в мировом порядке. Мне с этого конечно тоже пойдет, однако, сильно меньше, чем я хотел бы.
И вопрос отнюдь не в деньгах.
Спустя сорок минут мыслей о прошлом и настоящем, я уже паркуюсь у дома этого ублюдка.
Это будет первая встреча после той потасовки между нами, когда вскрылись махинации с деньгами и больное влечение к одной девушке.
В скором времени, навещать его можно будет только в сизо.
Если подтвердится тот факт, что он отец Мии…
Так, стоп.
Сейчас не об этом.
Будем думать, когда соберем весь пазл.
Звоню в домофон, наблюдая, как недалеко паркуется автомобиль Макса.
— Все достал? — хмурюсь.
— Конечно. — показывает ампулу.
Сонный голос в громкоговорителе обращает внимание на себя.
— Открывай, Абрамов, есть предложение. — стараюсь звучать максимально спокойно.
— Какое еще предложение?! Написать тебе повинную?! — ухмыляется урод.
— Ты срок мотать хочешь или может, выслушаешь мои условия? — ожидаемая пауза.
За свою задницу он, сука, продаст все, что у него есть.
Хотя, еще вопрос, а что у него есть? Горькая усмешка оседает на лице, впрочем, отличий в этом между нами нет.
Молчаливо звучит звук открытия входной двери.
Указываю подбородком Максу, сам же глубоко вдыхаю, повторяя в сотый раз не позволять себе убить его.
Когда мы оказываемся на нужном этаже, забираю у него ампулу, оставляя его у лифта.
— Босс. — хочет противиться, но я устало качаю головой.
Он поджимает губы, и убирая руки за спину, кивает.
Дверь в квартиру уже открыта, когда я подхожу к ней.
Внутри полумрак, неприятный запах перегара и какой-то затхлости.
— А ты я смотрю неплохо проводишь отпуск? — насмешливо звучит собственный голос.
— Чего тебе?! — это подобие человека даже не встает с дивана, вяло водя зрачками по мне.
Садиться не очень хочется, поэтому останавливаюсь рядом с изголовьем и смотрю на него сверху вниз.
— Хотел узнать… — медленно начинаю, прожигая взглядом эту мразь: — Ты действительно верил, что у тебя есть шанс?
Он отворачивается, корча свое полу желтое лицо. Нагло улыбается с привычным высокомерием даже в такой ситуации.
— А ты все со своей замухрышкой носишься?!
В ту же секунду хватаю его за шею, испытывая, мать его, нездоровое удовольствие.
— Сука! Одно слово о ней и ты труп! — цежу в ухо, сдавливая горло.
Он краснеет, пытается освободиться.
И не знаю, сидит он на чем-то или просто беспробудно пьет, силы явно не равны.
— Тебе не нужно говорить… — продолжаю, наслаждаясь краснеющим лицом и вздутыми венами на висках: — Только слушать. — брыкается, а я ухмыляюсь: — Когда-то давно одна шлюха хотела богатой жизни. Долго думала, гадала как же так устроить себе люксовые шмотки, карту без ограничений и уважение в обществе, чтобы прямо захлебываться статусом. Придумала один вариант, и ты, наверняка понимаешь, что у нее получилось. Конечно, не самостоятельно, лишь благодаря одному ублюдку, с которым она периодически развлекалась… — театральная пауза, где я немного ослабляю хватку, давая ему воздуха.
— Отпусти, урод! — сипит полушепотом.
Демонстрирую ему улыбку рехнувшегося человека, холодную и презрительную.
— Целеустремленность поистине
